Песни о далёком будущем

Космическая музыка

Добро пожаловать на борт нашего космического корабля. До Земли — триллионы километров. Ваше тело парит в невесомости, мозг подключен к бортовому компьютеру. В ушах шелестят неземные звуки...

А какие именно звуки? Герои «Звёздных войн» слышат бодрый «Имперский марш» Джона Уильямса. Будем, однако, справедливы: при всей гениальности саундтрека ничего космического в нём нет. «Космической» скорее можно назвать музыку, которая передаёт чувство полёта. Гул магнитных полей, попискивание сверхмощных компьютеров... И, может быть, голос, поющий о космосе.

Вопрос, выделять ли «космическую» музыку как отдельный жанр, давно мучает умы критиков. С одной стороны, точного определения космической музыки не существует. Критерии атмосферности и футуристичности у каждого свои. В то же время отрицать широкий пласт исполнителей, ассоциирующих себя с космосом и научной фантастикой, тоже нельзя. Термины спейс-рок и спейс-диско прочно прижились в музыке. Наконец, к научной фантастике обращаются музыканты вполне традиционных жанров, а за этим нередко следуют и перемены в их стиле.

Чтобы избежать разночтений, начнём с формулировки. Космической мы будем называть музыку, которая передаёт чувство космоса или имеет научно-фантастическую концепцию. При ближайшем рассмотрении эти идеи обычно сопутствуют друг другу. С чего же всё началось? Итак, год 1966-й...

Звёзды сводят с ума

Шестидесятые стали переломными как в музыке, так и в фантастике. Появились новые жанры, новые молодёжные субкультуры — хиппи, битники. Молодёжь искала откровений в музыке и в литературе, зачитывалась Толкином, Гербертом и Уильямом Берроузом. Чувство новизны витало в воздухе. Появлялись новые инструменты — электроорган Хаммонда, меллотрон, ситар, были разработаны новые технологии звукозаписи. Неудивительно, что фантастика и музыка быстро нашли общий язык.

Электроорган Лоренса Хаммонда — предок синтезаторов.

Психоделик-рок, с которого началась прогрессивная музыка 60-х, обязан своим рождением группе Beatles и галлюциногенам. С помощью рока, книг и ЛСД люди сбегали от серой реальности в мир грёз. Темы научной фантастики, как, впрочем, и фэнтези, быстро пришлись ко двору.

Вершиной психоделик-рока по праву считаются работы английской группы Pink Floyd. С первых же альбомов команда смело экспериментировала. Музыканты не просто писали песни о космосе с названиями типа «Межзвёздная перегрузка» и «Держи курс на ядро Солнца», но и стремились к новому, футуристическому звучанию.

Не секрет, что, помимо литературы, лидер группы Сид Баррет подстёгивал и без того богатую фантазию ЛСД. До 1971 года этот препарат считался безопасным, и врачи ставили с ним опыты на добровольцах. Сид участвовал в опытах, а впечатления переносил в музыку. Писк морзянки, переливы электрооргана, неземной шелест терменвокса — так микрокосмос головы Баррета превращался в макрокосмос для слушателей. Газеты окрестили жанр «спейс-роком», космическим роком, от чего сами музыканты были не в восторге — фантастика считалась уделом подростков и хиппи.

Pink Floyd. Первый слева — Уотерс, второй — Баррет.

Справка бортового компьютера

Роджер Кит Баррет по прозвищу «Сид» родился 6 января 1946 года в Кембридже. В 1965 году вместе с Роджером Уотерсом он основал группу Pink Floyd и записал с ней два альбома, ставших классикой психоделической музыки. Но из-за наркотических «запоев» Баррета и трений с коллегами по Pink Floyd группа отказалась от его услуг. Состояние рассудка друга так впечатлило Уотерса, что он не раз возвращался к теме человеческого безумия, в том числе на знаменитой «Стене». Вылечившись от наркомании, Баррет пытался выпускать сольные альбомы, но прежнего успеха не имел. В итоге он бросил музыку и остаток жизни провёл вдали от мира, рисуя картины. Сид скончался 7 июля 2006 года от рака. Сид Баррет слишком близко прикоснулся к звёздам.

К несчастью, безумного гения Баррета хватило всего на два альбома, после чего злоупотребление галлюциногенами стало плохо сказываться на психике. Бегство от реальности закончилось для Сида отставкой в 1968 году. Лидером Pink Floyd стал Роджер Уотерс, чей музыкальный талант принес группе ещё больший успех. Но к космосу Роджер был равнодушен и предпочитал песни о социальных антиутопиях. Так, альбом Animals связан с романом Оруэлла «Скотный двор». Алехандро Ходоровский звал Pink Floyd писать саундтрек к его экранизации «Дюны», но этот проект так и остался на бумаге.

В 1970 знамя спейс-рока переняла группа Hawkwind, возникшая под явным влиянием Pink Floyd. В отличие от учителей, ученики не только не стеснялись «несерьёзной» темы, но и взяли её за основу. Часть текстов группе писал фантаст Майкл Муркок, а за шоу на концертах отвечала танцовщица Стейси. Впрочем, тяжёлые и чрезмерно заумные, Hawkwind так и не вышли из андеграунда. Вернуть интерес к спейс-року помог человек, чья музыка была куда менее прогрессивной.

Певец Дэвид Джонс, взявший псевдоним Боуи, взлетел из безвестности к вершинам славы стремительно, как Гагарин на орбиту. Первая же его песня Space Oddity была использована BBC в трансляции посадки «Аполлона-11» на Луну. Так балладу о пропавшем в космосе астронавте Томе услышал весь мир. И хотя от спейс-рока в ней было немного, а в последующих работах Боуи стало и того меньше, это никого не смущало.

Андрогинный пришелец Боуи.

Что Боуи недобирал в музыке, он с лихвой компенсировал в шоу. Когда этот «чёрт» выходил на сцену, бабушки крестились и убегали, а девушки визжали от восторга. Тонкий, гибкий, со «стеклянным» взглядом — левый глаз Дэвид повредил в драке — он выглядел настоящим марсианином, существом не от мира сего. На альбоме Ziggy Stardust Боуи подвёл под образ легенду: он — музыкант и пророк Зигги Звёздная Пыль, прибыл с Марса спасти Землю песнями о любви и мире.

К середине-концу 70-х прогрессивная музыка Англии пошла на спад. Последний из могикан, Алан Парсонс выпускал в 80-е альбомы, сочетавшие прогрессив-рок с электроникой, используя фантастическую тематику. Бывший звукоинженер Pink Floyd понял главное: нельзя вступать в легионы подражателей. Его альбом I Robot — лучшая музыкальная адаптация книги Айзека Азимова.

The Alan Parsons Project: «Я, робот» не только читай и смотри, но и слушай!

В Германии дела обстояли иначе: там появилась целая волна групп, которую называют краут-рок (от прозвища немцев «kraut», что-то вроде «фриц-рок»). И хотя фантастикой из них увлекались немногие, краут-рок сыграл другую важную роль — родоначальника электронной музыки.

Электрическое тело

Если рок и джаз вышли на стадионы из подвалов, то электронная музыка начиналась свысока. Экстравагантные композиторы-авангардисты, гениальные инженеры и их «адские машинки» — первые синтезаторы и вокодеры, как всё это было далеко от нынешних ди-джеев! С появлением в 1970 году мини-синтезатора Moog электроника стала доступным и модным новшеством на сцене. Неудивительно, что многие исполнители нацелились творить музыку будущего.

Малыш MiniMoog произвёл революцию в электронной музыке.

Корни электронной музыки растут из немецкой психоделии. В начале 1970-х берлинская группа Tangerine Dream выделилась на фоне краут-рока полностью электронным звучанием, в котором практически не было партий гитары. Сложная, лишенная привычной мелодии и композиции, их музыка была так необычна, будто её писали неземные существа. Tangerine Dream с удовольствием заигрывали с фантастикой, называя композиции «Альфа Центавра», «Рождение Плеяд» или «Восход в Третьей Системе». Хотя в своё время группа не была должным образом воспринята массами, со временем она заслужила культовый статус пионера электроники. Кроме того, бывший участник коллектива Кристофер Франк хорошо знаком поклонникам «Вавилона 5» — он написал саундтрек к этому сериалу.

Пожалуй, первой электронной командой, добившейся коммерческого успеха, стала Kraftwerk из Дюссельдорфа. И немудрено: группа не меньше, чем музыке, уделила внимания имиджу и сценическому шоу. В отличие от берлинцев, Kraftwerk производили куда более простую, минималистичную музыку с «механическим» битом. Это напоминало соло на трансформаторе под стук конвейера — Kraftwerk предвосхитили жанр индастриала. Темы альбомов были соответствующими: роботы, компьютеры, заводы. Всё творчество немцев прошло под девизом «Технология — не враг, а слуга человека». Для фантастики Kraftwerk останутся авторами лучшего гимна роботам — песни The Robots.

Люди-машины Kraftwerk: власть роботам!

К концу 70-х немцев потеснили энтузиасты из Франции, самым ярким из которых, безусловно, стал Жан-Мишель Жарр. Рождённый в семье кинокомпозитора, Жарр, казалось, был обречён жить в мире академической музыки. Вместо этого он увлёкся синтезаторами, в то время ужасно редкими и дорогими. На первых порах француз выводил на них настолько авангардные вещи, что дотерпеть их до конца могли только закоренелые эстеты.

Революция состоялась в 1976 году с выходом альбома Oxygene. Атмосферные переливы синтезатора и терменвокса, поданные с размахом симфонической музыки, быстро полюбились самой широкой публике. А альбомами Equinoxe, Rendez-vous, Chronologie Жан-Мишель окончательно прибил своё имя на доску почета космической электроники. Вдобавок Жарр прославился постановкой фантастических лазерных шоу и использованием футуристичных инструментов — таких, как лазерная арфа на фотоэлементах.

Справка бортового компьютера

Жан Мишель Андре Жарр родился 24 августа 1948 года в семье композитора Мориса Жарра. Жарр выпустил диск Music for Supermarkets тиражом всего в одну пластинку, за что попал в книгу Гиннеса. Через неделю Жан проиграл по радио весь альбом со словами: «Грабьте меня!». Второй раз стать рекордсменом Гиннеса французу помогло 850-летие Москвы: его лазерное шоу увидели три с половиной миллиона жителей России. Жан — кавалер Ордена Почётного Легиона, высшей награды Франции. Партию саксофона для альбома Rendez-vous должен был записать астронавт Рон Макнейр прямо на борту шаттла «Челленджер». К сожалению, шаттл вместе с Роном взорвался при взлёте. Заключительная композиция альбома теперь носит его имя. Жарр колдует за лазерной арфой.

Вскоре музыка сделала ещё один «маленький шажок» в сторону фантастики. В 1977 году на танцплощадках Парижа появились странные люди, одетые в скафандры с глухими забралами. Назывались они Space, а командиром экипажа был Дидье Маруани. Подобно Жарру, Space делали упор на «неземные» звуки синтезатора и научно-фантастическое шоу. Но их ритмичная, бодрая музыка предназначалась не для медитации, а для дискотек. После распада Space Дидье продолжил выступать один. Из его сольных дисков замечателен Space Opera — умудрённый, далёкий от танцевальных ритмов и похожий на лучшие работы Жарра.

Space Opera слушали даже на станции «Мир».

Space породили подражателей, играющих так называемое «спейс-диско». Одна за другой создавались поп-группы, в которых «космическими» были разве что костюмы. Большинство из них кануло в Лету, едва ветреная мода повернулась к «спейс-диско» тылом. Отметим разве что советский «Зодиак», подражавший не имиджу Space, а их музыке.

Дидье Маруани с Keytar — синтезатором, стилизованным под гитару.

Нельзя не сказать и об английских пионерах космической музыки. Экспериментатор Майк Олдфилд смешивал электронику с арт-роком, нередко обращаясь к научной фантастике. Другой англичанин, Брайан Ино, считается отцом жанра эмбиент. Один альбом он посвятил полёту «Аполлона-11» на Луну.

Альбом Майка Олдфилда Songs of the Distant Earth — адаптация одноименного романа Артура Кларка («Песни далёкой Земли»).

Не рокот космодрома

О связи металла с фантастикой можно писать целые диссертации. Но, как правило, рокеры посвящают тексты либо фэнтези, либо вампирским ужасам. Передать атмосферу космоса инструментарием тяжёлого металла нелегко. Но те, кто попытался, не прогадали.

Как и в 70-е, романтика будущего притягивает самый авангард рок-музыки — прогрессив-металл, преемник прогрессив-рока. В этом жанре металла не чураются такой «ереси», как синтезаторы и компьютерные эффекты. А двухчасовые альбомы с песнями по десять минут просто обязаны иметь какую-нибудь концепцию.

Сложная музыка накладывает ответственность, и тексты из «космоопер» превращаются в идейные манифесты. Такова многосерийная сага, рассказанная голландским проектом Ayreon. Цикл альбомов повествует о долгом пути человечества к своему концу — вырождению, гибели и новому возрождению. Каждый том не продолжает сюжетную линию, а раскрывает вселенную с новой стороны.

Чтобы публике было легче переварить это философское блюдо, лидер проекта Арьен Лукассен заправляет его уже знакомыми приемами «космической» аранжировки. В ход идут орган Хаммонда, синтезаторы и симфонические инструменты.

Справка бортового компьютера

Арьен Антони Лукассен родился 3 апреля 1960 года в Хильверсуме, Нидерланды. Единственный постоянный участник Ayreon, играет на всех инструментах, кроме ударных. Каждый альбом Ayreon — небольшая рок-опера, и все они связаны общей вселенной. В свободное от «Айреона» время Арьен предаётся экспериментам в своих менее коммерческих проектах: «тяжёлом» Star One, готик-металлическом Stream of Passion и Ambeon, соединяющим атмосферный эмбиент и нью-эйдж. Арьен Лукассен: от числа проектов голова идёт кругом.

Арьен не одинок в своей любви к фантастике. Группа Arcturus, начинавшая как «ортодоксальный норвежский блэк-метал», с годами заиграла космический прогрессив. Но не ждите от суровых норвежцев медитативности Pink Floyd и Ayreon! Arcturus — это ураганный полёт сквозь метеоритное облако, и грохот барабанов прорывается сквозь синтезаторные переливы, как треск обшивки.

Arcturus — космические пираты из Норвегии.

То же можно сказать и о других норвежцах, The Kovenant. Их поздние работы — антиутопия о самоуничтожении Земли в ядерном апокалипсисе. Тексты Kovenant лишены философии Лукассена, скорее это пощёчина обречённому обществу.

Антиутопии и концы света — благодатная, но, к счастью, не единственная тема в металле. Встречаются и лёгкие приключенческие космооперы. Лука Турилли, лидер Rhapsody of Fire, представил такую на сольном альбоме Prophets of the Last Eclipse. Устав от фэнтези-эпосов основного проекта, Лука перенёс действие к гаснущему солнцу планеты Зефир. Впрочем, не считая антуража, альбом вписывается в прежний стиль Турилли.

У Турилли фэнтези и НФ не обходятся без схваток добра со злом.

Адаптации научно-фантастических романов в металле сравнительно редки. Iron Maiden писали отдельные песни по любимым книгам и напоролись на отповедь Фрэнка Герберта — старику тяжёлый рок был не по душе. Можно представить, что сказал бы писатель про целый альбом по «Дюне» Mechanical Poet!

***

Наше путешествие окончено. К вам постепенно возвращается чувство реальности — вы сидите в кресле и у вас в руках первый летний номер «Мира фантастики». Самое время подвести итоги.

Картина космической музыки у нас получилась хоть и пёстрой, но не такой противоречивой, как казалось поначалу. Едва ли всё разнообразие стилей, связанных с фантастикой, можно свести к одному жанру. Зато приёмы, используемые для погружения слушателя в мир космоса, на удивление похожи у совершенно разных групп. Как и в литературе, в музыке фантастика — больше метод и стилистический приём, чем отдельный жанр.

Конечно, в одной статье не охватить весь спектр космической музыки. За бортом остались такие направления, как фьюче-поп, нью-эйдж и многие другие. К ним мы вернёмся в следующих номерах.